Опасно быть романтичным. Не потому, что романтика таит в себе драму, а потому что каждый романтик сегодня рискует стать смешным. Эта ситуация постигла не только искусство, но и повседневную жизнь. Мы современники постмодерна – уродливой модели мироустройства, которая вторглась в человеческое сознание и сделала его больным. Главной целью постмодерна было вычленение человеческого мира из христианской оси координат, избавление его от христианских ориентиров. На протяжении десятилетий адепты нового лжеучения доказывали человечеству, что категории добра и зла, красоты и уродства, нравственности и безнравственности относительны. Что наша действительность – это всего лишь свободная игра знаков, не обремененная ни плюсом, ни минусом. Планомерно и настойчиво новая теория пыталась «освободить» нас от уз традиционной культуры, привешивая ей ярлык недемократичной и заданной.

Итогом этой борьбы стала духовная катастрофа планетарного масштаба. При поддержке глобального рынка постмодерн одержал формальную победу. Для искусства это означало приход новых бесноватых течений, в открытую глумящихся над красотой и чувством вкуса, для экономики постмодерн обернулся торжеством ростовщическо-спекулятивных направлений, для общества – небывалым освобождением инстинктов и животных страстей человека, отождествление личности с туловищем, которое ест развлекается и гадит. В современном мире нет свободного уголка, где бы бездействовал всеперемалывающий механизм постмодерна. Сама реальность уже вызывает у постмодернистов отторжение, как неустроенная и неблагополучная. Реальность непредсказуема и требует от человека напряжения творческой воли, посылает ему испытания и заставляет бороться за комфорт. Так что, быть реалистом сегодня– задача тоже неблагодарная. Сложившаяся ситуация до боли напоминает позднюю Римскую империю - золотой миллиард, который мечтал сохранить свои привилегии силой оружия, разлагаясь изнутри нравственно и телесно. Романтики в искусстве – напоминание о троичной судьбе мира и Рима. Совпадение корней не случайно. Романтики и реалисты не в чести у современного общества. Их курс противоречит общей концепции нового миропорядка, они стремятся показать мир, подчиненный фундаментальным законам красоты, вместо того, чтобы прислушаться к своему либидо, - мир от Рождества Христова.

ВОИНЫ ЧЕСТНОГО СЕРДЦА

«Романтики реализма» , – так называлась выставка живописи на Крымском Валу. Огромный баннер с этим названием над ЦДХ выглядел как вызов современности, как пощечина общественному невежеству. Небольшая, но очень содержательная экспозиция традиционной, фундаментальной, прозрачной и вдохновенной русской живописи. В нынешней ситуации – это просто неожиданная прорубь, сквозь которую на затхлое дно нашей массовой шоу-культуры ударил столб света и воздуха. На Крымский Вал завезли настоящего троянского коня. Не стоит испытывать от этого лишней эйфории. Но теперь мы знаем, что Троя падет. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто отключить рассудок вместе с сотовым телефоном и пройтись по залам выставки. Первая благая весть, которая лейтмотивом повторяется от художника к художнику: русский мир на пороге погибели, а русское сердце на пороге новых свершений. Поневоле вспоминаются слова Тертуллиана: «Нас распинают и жгут на кострах, а от этого христиан все больше». В сходной ситуации сегодня оказался весь мир традиционных ценностей, все, что держится на началах любви и жертвенности. Все это сегодня по сути изображает мир страдающего Христа. Мир, который человек отверг: «Нам не нужно Твоего, Ты сотворил неправильно, слишком много хочешь от нас. Мы предлагаем альтернативное искусство – праздник играющих инстинктов и насмешливых миров».

РЕАЛЬНОСТЬ В ИЗГНАНИИ

Этой редкой выставкой русских художников обнаруживается еще один парадокс. Каким-то сверхисторическим образом мир реализма и мир страдающего Христа, совпали друг с другом. В метафизическом календаре произошло их взаимное наложение. Некоторые философы неоднократно указывали на то, что реальность выступает для человека в качестве материнской сущности. Т.е как мать для новорожденного. Постмодернистская теория – это бунт против реальности. Реалистическая живопись первой взяла удар на себя. Положение изгнания придает ей новый смысл, наделяет еще большей откровенностью.

В работах Валерия Страхова , Игоря Орлова и Никиты Федосова взгляд, измученный рыночной действительностью, находит утешение. Это живопись, которая не утратила проникновенной природы русской культуры. У современных реалистов (как, впрочем, у их предшественников) нет никакой пищи для развлечения рассудка. Они не предлагают вам взглянуть на муху в перископ, чтобы увидеть, как она здорово отразилась несколько десятков раз в зеркалах преисподней, на выходе превратившись в многолапого монстра. Нет никаких вавилонских мистерий, типа заигрываний с тайными вожделениями воспаленного либидо, за которые наши бытовые потребители мистификаций так любят Сальвадора Дали. Обычные русские пейзажи, русские реки, вологодские домики, березки, солома на голой земле. Все это повторено и прописано уже тысячи раз, и если прописать это еще десятки миллионов раз, музыка и новизна не утратятся. Тот, кто, по внушению современных стилистов-сциентологов, ищет творческую интригу, пусть попробует ответить на эту загадку. Для того, чтобы проникнуть в тайну русской живописи, обыватель: во-первых, должен отключить электронную библиотеку (если таковая уже встроена в его интеллект путем вульгарного образования), а во-вторых, хоть на секунду усомниться в значимости своей личности. Ну, что тут можно посоветовать, - вспомнить детство, что ли?

СТАТЬ ПРОСТЫМ, ЧТОБЫ СТАТЬ ПРОЩЕННЫМ

Где тонко, – там не рвется, свет этой истины источают полотна наших современников. Стать простым, чтобы услышать этот позабытый сердцем язык, чтобы снова заговорить на нем. Стать простым, значит почувствовать, что тебя простили. Следующий шаг – стать причастным. Значит понять, что там изображена твоя Родина. Что строй твоего сознания и твоего ДНК совпадает с размером этой очевидной музыки. Стать простым и стать причастным: два состояния, на которых зиждется русская традиционная школа живописи. Два состояния, которые в сущности повторяют с душой тот путь, который она совершает в Русской Православной Церкви. Простым сердцем в мире этих русских художников слышится настоящая глубина, и в эту глубину спускается сознание как в римские катакомбы. Изо дня в день тебя окружает мир феерических поверхностей, мир-скринсэйвер, в котором происходит непрерывная развлекательная игра пикселей, стимуляция инстиктов. Бегай-бегай по нашим лабиринтам, посмотри какие заманчивые галлюцинации изготовили наши культурные алхимики. И вдруг - Никита Петрович Федосов – и сердце провалилось в глубину. Еще пару часов назад, идя по рыночной Москве, ты чувствовал себя попугаем, который энергично прыгал по клетке, виртуозно увертывался с одной жердочки на другую, бился в прутья и вдруг – провал… едва успел зацепиться коготками за дверь. Как же так, клетка закончилась! Рассудку не во что уткнуться не хватает квадратного пространства. Это что же Россия снаружи? Поля, скирды освещенные солнцем. А нам-то все казалось, что она внутри. Думали мы, что она квадратная, что знаем ее вдоль и поперек. В клетке тепло и сытно. Все на своих местах. А в этой федосовской России тревожно сердцу и совсем вольно, ненароком про смерть задумаешься, где еще можно стать таким свободным. Лети, полно тебе биться в прутья. И стоит сердце напротив этой квадратной рамы со скирдами и вечерним полем, не веря до конца, в то, что его выпускают.