Заслуженный художник Российской Федерации Валерий Павлович Полотнов становится классиком. Во всяком случае его имя и работы занесены в фундаментальное издание «Русский пейзаж».

Первые минуты знакомства с его мастерской на Тверской в Москве располагают к спокойствию и… некоторому расслаблению. Художник обладает внутренней способностью создавать тончайшие гармонии в форме, образе, цвете.

Его излюбленные композиционные, пластические построения – панорама, фриз – довольно редки в искусстве последних лет. Красота картин скромная, не атакующая взгляд. Они как бы «звучат» безмолвием, молчаливым человеческим присутствием. В пейзажах (а они преобладают) вся жизнь будто замирает, в них чувствуется камерность и почти интимность.

– Откуда ваши корни? Как вы пришли в искусство?

– Родился в «яблоневом» краю под Арзамасом в 1949 году. Отец – коренной нижегородец. Из рабочих, мать – тамбовская крестьянка. Семья наша была большая – пять братьев и две сестры, я – старший. Так что с детства жизнь не баловала.

Любовь к рисованию перешла ко мне от отца. Он, будучи художником-любителем, писал портреты, пейзажи.

К профессиональной живописи я пришёл не сразу, а кружным путём, закончил сельхозтехникум, затем училище в Государственном педагогическом институте в Чебоксарах, откуда вышел учителем черчения и рисования. Дальше решил расти профессионально, поступил в Московский государственный институт имени В.И. Сурикова. Закончил его весьма поздно, в 1980 году, было мне уже за тридцать.

Тогда поступил ряд предложений из Чебоксар, Ульяновска с предоставлением мастерской. Но жене, москвичке, удалось меня отговорить. Десять лет прожили на Соколе в коммуналке. Когда родилась дочь, писать порой приходилось на лестничной площадке. Вся эта бытовая неустроенность осталась позади.

– Как семья относится к вашему творчеству?

– Жена – художник по тканям, она закончила текстильный институт. Занимается преподавательской деятельностью. Она создала все условия для моих занятий живописью. Дочь пошла по моей стезе, член Союза художников, учится в «Суриковке». У неё свои учителя, преподаватели, и я не вмешиваюсь в её творческий процесс.

– Расскажите о вашей творческой манере. Кого из мастеров считаете своими учителями?

– Я ученик Дмитрия Константиновича Мочальского, все годы учебы в «Суриковке» набирался опыта в его мастерской.

Из классиков XIX века очень люблю Саврасова, которому многим обязана московская школа живописи. С его «Грачей», по справедливому утверждению художников и искусствоведов, берёт начало русский национальный пейзаж (читателю будет интересно узнать, что Валерий Павлович стал обладателем Диплома и звания лауреата премии имени А.К. Саврасова Союза художников России за 2000 год. – В.Ч.). Назову, несомненно, Левитана, белорусского художника Бялыницкого-Бирули. Из современных пейзажистов мне близок Михаил Пахомов из Коломны.

Предпочитаю краски лёгких, приглушённых тонов, они лучше передают тонкое состояние души. Стараюсь писать «через воздух». В пейзажах стремлюсь постичь состояние природы переходного характера. Когда наступают сумерки или рассвет. Тогда легче удаётся изобразить, как выразился один критик о моём творчестве, «струящиеся потоки воздуха».

Люблю изображать смену погоды – туман, медленно ложащиеся на землю хлопья снега.

– Вы часто пишете зимние пейзажи?

– Это одна из главных тем творчества. У нас, в средней России, снег лежит на полях, на крышах домов, повсеместно – треть года. Снег, лёд – неотъемлемые части национального пейзажа, городского в том числе. Да и через оттенки белого цвета на картинах стремлюсь создать обширную тему нашей земли, её природной суровости и бескрайности.

– Красота ваших картин скромно-неброская, не будоражит взгляд. Пейзаж города, он вам близок?

– А вы посмотрите, какие чудесные виды открываются из окон моей мастерской, на Кудринскую площадь, Пресню. Залюбуешься. Центр Москвы – созвездие панорамных видов. Всё же мой городской пейзаж – пейзаж русской провинции, с домами старой постройки, деревянными заборами, маковками церквей. Откуда наш нравственный стержень, бытие наше.

Всматриваясь в малые города средней России – я писал виды Зарайска, Серпухова, Вышнего Волочка, Коломны, Макарьева, Торжка, – чувствуешь их неброский лиризм, милое очарование.

– Истоки любви к пейзажу, родной природе пришли из детских впечатлений, жизни в Нижегородской области?

– Через нижегородскую землю я старался постичь тонкое обаяние русской природы.

Знаете, какие огромные просторы открываются из Сарова или с Нижегородского кремля на Заволжье! Огромнейшее небо, горизонт, бескрайность, космос какой-то. Думается, эта открытость наложила след и на характер моих земляков. Про себя я эти безбрежные пространства называю полустепью, поскольку лесостепи с их чернозёмом лежат значительно южнее. С тех пор я люблю такие места, где видишь много неба и широкий простор.

– В последние годы вы активно «осваиваете» и подмосковную землю. Какие места вас особо привлекают в плане отдыха, творчества?

– В моей жизни места творчества неотделимы от мест проведения отдыха (улыбается). Люблю работать на юге области в дорогих сердцу старинных приокских городах – Серпухове, Зарайске, упомянутой уже Коломне. В этих краях красоте природы вторит неповторимый рукотворный облик издавна обжитых мест – кремлей, монастырей, храмов, деревянного узорочья домов. Они «дышат» историей, славны русскими ратоборцами – Владимиром Андреевичем Храбрым, Дмитрием Пожарским, широко известны и своими духовными подвижниками. На “химкинском” направлении мне по душе работа на плэнере на берегах Сиверского озера – зимой, летом, в любое время. Очаровательные места!

– Тема крестьянства. Она вам близка?

– Есть художники, являющиеся воплощением национального духа для своих народов. У французов – Милле, Коро. У нас Василий Суриков, из художников XX века я бы выделил Аркадия Пластова. Кстати, последнего периодически к кому-то причисляют. То к соцреализму, а недавно на одной из выставок даже к неоимпрессионизму. Вот бы художник удивился! Но это дело критиков.

Я бы великого русского художника Пластова без всякого пафоса назвал певцом русского крестьянства. Крестьянства, которое на своих плечах вынесло всё – голодовки и военное лихолетье. Крестьяне кормили всю страну. Посмотрите портреты Пластова – крестьянских женщин, пожилых людей, детишек. Целая поэзия таится в них! А кажется – до чего же легко и просто написаны!

Или картина «Весна», разве это не поэма о русской красавице? Мне на всю жизнь запомнились слова Дмитрия Константиновича Мочальского, что художники в своих произведениях, изображая трудовые будни простых людей, часто весьма достоверно показывают грязь, пот. Но нет искусства.

А у Пластова искусство есть. Не ради самого искусства. Ради простых людей из той же деревни Прислониха, где художник прожил большую часть жизни, ради всех людей труда.

– Вы неоднократно участвовали в «военных» выставках, являетесь художником Студии маринистов-баталистов Пограничных войск. Какие темы и образы военной тематики вас вдохновляют на творчество?

– Знаете, о войне, ратных буднях пишут многие художники. Показывают кровь, сражения, походы. Пишут монументальные произведения. Мой подход иной. Мне близка манера мастеров, показывающих отношение к войне через мирные будни. Картина киевского художника Костецкого «Возвращение», где семья на лестничной площадке встречает вернувшегося с войны солдата. Сколько здесь тревожных переживаний и радости! Или хрестоматийное «Письмо с фронта» Лактионова. Очень светлая картина! Я бы назвал её гимном миру…

В своих работах я внимание сосредотачиваю не на героизме в ходе боевых действий и военных аксесуарах, а «остановливаюсь» на буднях. Как живут, чем занимаются люди. Изображаю тот мир, который мы защищали и охраняем. Нашу Родину.

– Ваше отношение к портрету?

– Он занимает достойное место в моём творчестве (смеётся). Некоторые работы мне особо дороги. Например, образ известного баса ГАБТа Владимира Моторина. Очень люблю женщин писать, замечательных красавиц России – Анны Тюриной, Ирины Андреевой. Стараюсь больше передать индивидуальность, психологическое состояние образов.

Другое дело, когда женский образ – неотъемлемая часть пейзажа, как в картине «Ожидание», где изобразил старуху мать с непокрытым платком на фоне пустынной равнины. Узнаваемая местность. Зрители могут подумать, что это их пейзаж, их матери, которые всю жизнь встречают и провожают, ожидают… В общем, ищу в себе решения для смысловых картин.

– Ваше участие в выставках, творческие планы?

– С 1980 года являюсь участником более ста выставок. Особенно запомнились посвящённые 2000-летию Рождества Христова, 50-летию и 55-летию победы в Великой Отечественной войне. На них я обычно выставлял две-три работы. Было несколько персональных – в Москве, Нижнем Новгороде, Сарове, Арзамасе, Вятке, Коломне.

Помню, генерал армии Вадим Матросов около часа был на моей персональной выставке на Яузском бульваре, в бывшем Культурном центре ФПС России. Ему понравились мои пейзажи. Сказал, что очень похожие есть у него на родине, в Смоленщине. Мне очень приятно от таких отзывов, когда своими работами задеваешь души.