Почти пятьдесят лет своего творчества Заслуженный художник России, действительный член РАХ Андрей Андреевич Тутунов отдал русской провинции. Свои первые о ней картины написал сразу же после окончания в 1954 году Института имени В.И.Сурикова. В то время он воспринимал сельскую глубинку романтически, восторженно и жизнерадостно даже в простых бытовых сценах. Но уже в 70-е годы живопись Тутунова меняет свой душевный настрой, свою цветовую гамму. Светлый, открытый взгляд сменяется смятением чувств, тяжелыми раздумьями - "Сполохи над Окой", "Пейзаж с расколотым небом", "Последняя весна (Виктор Попков)", "Гроза и сполохи", наконец, "Гроза над тверскими амбарами". Вообще гроза становится его любимой темой.

- Я хочу показать природу как грозную силу, несущую пожар, уничтожение, сметающую все живое на земле, - поясняет Тутунов. - Работая над этой картиной, вспоминал знаменитую "Грозу над Толедо" Эль Греко. Но моя "тверская гроза" - это трагедия нашего времени, нашей действительности.

Быть может, "грозовые" настроения и привели художника в конце 80-х годов к религиозным сюжетам.

Смена прежних идеалов и творческих вех была связана, вероятно, с каким-то душевным потрясением, прежде всего смертью любимой жены Ирины Шевандроновой, замечательной художницы, обаятельного, светлого человека. Именно в это время он создает большой цикл картин, посвященный Богородице. "Безмерная скорбь Богородицы над Россией, богоотступнической страной, и ее людьми, опьяненными сатанинским дурманом, вошла в мою душу и нашла воплощение в этих произведениях", - утверждал художник.

Именно в то переломное для него время я и пришел в мастерскую к Андрею Андреевичу и, откровенно, был потрясен столь разительными переменами в его творчестве. Передо мной был совершенно другой художник, не тот, которого я знал и почитал много лет. Из его новых картин, продиктованных искренней и страстной верой, больше похожих на иконы, ушло то, что составляло, на мой взгляд, смысл его искусства - любовь к нашей сельской стороне, к нашим "таким простым и грешным" людям, которым нужны понимание и участие, а не жесткие наставления. Исчез поэтический, вдохновенный пейзаж, исчезла прежняя привязанность к натуре, к реальной жизни с ее земными радостями, заботами и болью.

Прошло несколько лет - я снова пришел к Андрею Тутунову.

- Конечно, за последние годы я много написал картин на религиозные темы, - рассказывает Андрей Андреевич. - Но душа моя томилась по прежнему своему творчеству - по русской деревне, русской природе. И вот теперь я вновь поехал в Переславль-Залесский, где в 60-е годы был художественным руководителем на творческой даче имени Кардовского. Потом навестил старого друга в Верее и там поработал. А недавно мне посчастливилось купить деревянный дом в Новгородской области, в деревне со странным названием Ламерье. Там теперь я подолгу живу, много работаю с натуры.

Андрей Андреевич показывает свои последние работы. Переславль-Залесский, Верея, Крестцы, Валдай, Вышний Волочек. Сюжеты простые, бесхитростные, знакомые по картинам шестидесятых годов. Но каждый из них со своим неповторимым лицом, характером, своим отношением к окружающему миру. При всей внешней разности это собирательный образ русской провинции, еще не тронутой, не замутненной нынешней рыночной суетой и туристской приглаженностью.

Поэтому картины Тутунова такие добрые, умиротворенные, душевные. А какая в его пейзажах затаилась дивная тишина, звенящая, благоухающая полевыми цветами и травами! Но в этих картинах чувствуется рука не прежнего восторженного юноши, а вдумчивого мужа, умудренного большой и трудной жизнью.

- Вы сказали, что возвращаетесь к сюжетам пятидесятых - шестидесятых годов?...

- В какой-то степени. В искусстве возвращаться нельзя, не получится. За эти пятьдесят лет все изменилось - и страна, и люди, и я сам. Возвратиться же хочу в подходе к натуре, углубленной работе над ней, иному, быть может, ее освещению...

- Что Вы понимаете под "иным освещением"?

- Я теперь воспринимаю природу и Творца, как одно целое. Художник в своих произведениях должен не только познавать действительность, но славить Творца во всем многообразии мира и природы, им сотворенных. Когда я работаю, то проникаюсь какой-то пантеистической радостью. Для меня природа - это алтарь Бога. Писать природу - величайшее благо, наслаждение и удовлетворение. Но что получается на холсте, мне самому судить трудно. Может быть, еще и потому, что теперь рядом со мной нет верных друзей, к мнению которых я прислушивался, - моей жены Ирины, Николая Андронова, Виктора Попкова...

Но я продолжаю ту же линию традиционного реализма восприятия природы и ее выражения, которую продолжали и обогащали Коровин, Серов, Жуковский, Крымов, Бакшеев и многие другие замечательные русские художники. К сожалению, молодое поколение эту линию теряет или подменяет ее внешней реалистической похожестью, за которой четко просматривается коммерческая, рыночная подкладка. Правда, подчас эти подделки делаются весьма умело...

- Кстати, а Ваши работы покупают?

- Очень редко. Чаще всего они остаются в мастерской. Если раньше над нами довлел идеологический пресс, то сейчас - коммерческий, рыночный, не менее жесткий. Но художники, оказывается, народ очень живучий. Они продолжают работать и тогда, когда их искусство остается невостребованным государством, когда работы никто не покупает, когда они, похоже, никому не нужны.

Особенно трудно живется художникам в провинции, где вообще не существует никакого художественного рынка. Но на большие, республиканские выставки они привозят свои работы в Москву - подчас с неимоверными трудностями и за тысячи километров. Всем хочется показать свое творчество, поговорить об искусстве.

- Недавно Ваша выставка прошла в залах Российской академии художеств на Пречистенке...

- Да, совместно с работами моего старого друга Афанасия Осипова из Якутска. Выставка была приурочена к нашим 70-летиям. За эти работы я получил золотую медаль академии. Предполагаю в декабре представить новые картины на выставку, которая состоится в Центральном доме художника.